Но иногда наш рынок проявляет неестественную самостоятельность. Как правило, пессимистичную. Так, в конце 97-го - начале 98-го (азиатский кризис) индексы нашего, тогда еще нарождающегося рынка, рухнули гораздо сильнее азиатских - более чем на порядок. Минимум был достигнут весной 1998-го. А американцы практически проигнорировали азиатский кризис. Почему мы пошли тогда своим путем? Работавшие в то время на российском рынке помнят, что доходность по инвестициям в ГКО доходила до очень многих десятков процентов годовых. При инфляции порядка одного процента в месяц. Абсолютно неестественное состояние! И эта неестественность разрядилась в августе 98-го дефолтом по этим ГКО. Рынок его почувствовал более чем за полгода.
К чему я это вспоминаю? Наш рынок как-то не очень естественно ведет себя начиная со 2-й декады апреля. Достигнув максимума 11 апреля он к моменту написания этого поста рухнул уже на 13 %. Пробив все уровни поддержек на многомесячных трендах. При практически стабильных и высоких ценах на нефть. А американский рынок за это время неторопливо и с малыми колебаниями вырос почти на 3 %. Что почувствовал наш рынок? Точнее - что почувствовали многие тысячи торговцев российскими акциями? Ведь поведение рынка есть проявление их общественного мнения!
P.S. Последнее слово всегда остается за общественным мнением (Наполеон Бонопарт).
Journal information