bagaev_alex в Об искусстве, которое для нас является главным из всех. (Частность.) Мой приезд на работу в ООН совпал с вводом советских войск в Афганистан. В связи с чем на Западе разразилась жуткая антисоветская буря. В Нью-Йорке хозяин очень модного среди нью-йоркской тусовки бара даже весьма театрально, глядя негодующе в окружившие его теле- и кинокаемры, выливал в канализацию перед входом в своё заведение большую бутылку "Столичной". Короче говоря, хорошо раскочегаренный праведный гнев в Нью-Йорке бил через край.
[Воспоминания автора поста...]И поэтому нас — сотрудников родом из СССР — в Секретариате ООН собрали на специальный брифинг в собственной Службе безопасности организации, и на нём настоятельно рекомендовали некоторые правила поведения в публичных местах во избежание возможных эксцессов.
Одно из правил было даже вот такое совсем "шпионское": нам официально предложили скрывать на публике, что мы русские. А поскольку все мы говорили по-английски с бòльшим или мèньшим акцентом, то нам предлагалось заранее продумать и выбрать себе конспиративную национальность и объясняющую её "легенду".
Поскольку волею судьбы и папиной службы родился я в Хельсинки, то и поставленную задачу решил легко и стал на время и без лишних колебаний отчасти как бы финном. (Благодаря чему у меня состоялся однажды забавный — и довольно типичный в Штатах — диалог. Прихожу летом в обувной магазин, где предлагали за 15-20% стоимости роскошные зимние ботинки, и начинаю к ним примериваться. Продавец — молодой парень — мне помогает и вполне дружелюбно интересуется: а на фига мне вообще такие крутые зимние, чуть не полярные ботинки? Говорю ему чистую правду: В той стране, откуда я родом, зимой очень холодно. Он, естественно, дальше спрашивает: А откуда Вы родом? Будучи правильно подготовлен, без запинки отвечаю по легенде: Из Финляндии. Продавец: О! как здорово! А что Вы делаете по жизни? Я: Перевожу. Я переводчик в ООН. Он (удивлённо): А что — в Финляндии разве не на английском языке говорят? Клянусь честью: этот диалог состоялся у меня лично в штате Нью-Джерси в июле 1980 года.)
Такая вот была, короче, оголтелая антисоветская истерия в один из самых напряжённых моментов Холодной войны.
И вот именно в тот момент, в самый разгар той истерии — что происходило в самом главном из искусств (главном, естественно, из-за глобальности и силы его пропагандистского воздействия)?
А в нём снимали с участием европейсикх (мировых) звёзд первой величины совместный советско-франко-швейцарский фильм, прославлявший совершённый во время Второй мировой войны подвиг советских разведичков и самих этих разведчиков. Это — знаменитый и славный "Тегеран 43".
Все мы этот чудесный фильм знаем и любим, никому ничего про него объяснять не нужно. Нужно только осознать: в самый разгар самой оголтелой антисоветской кампании западные звёзды первой величины не видели ничего зазорного в том, чтобы сняться в советском патриотическом фильме, а его продюсеры — в том, чтобы дать на него денег. И даже ещё значимее — никто из них не боялся стать жертвой благородного остракизма со стороны "всего свободного и демократического мира".
Одно из правил было даже вот такое совсем "шпионское": нам официально предложили скрывать на публике, что мы русские. А поскольку все мы говорили по-английски с бòльшим или мèньшим акцентом, то нам предлагалось заранее продумать и выбрать себе конспиративную национальность и объясняющую её "легенду".
Поскольку волею судьбы и папиной службы родился я в Хельсинки, то и поставленную задачу решил легко и стал на время и без лишних колебаний отчасти как бы финном. (Благодаря чему у меня состоялся однажды забавный — и довольно типичный в Штатах — диалог. Прихожу летом в обувной магазин, где предлагали за 15-20% стоимости роскошные зимние ботинки, и начинаю к ним примериваться. Продавец — молодой парень — мне помогает и вполне дружелюбно интересуется: а на фига мне вообще такие крутые зимние, чуть не полярные ботинки? Говорю ему чистую правду: В той стране, откуда я родом, зимой очень холодно. Он, естественно, дальше спрашивает: А откуда Вы родом? Будучи правильно подготовлен, без запинки отвечаю по легенде: Из Финляндии. Продавец: О! как здорово! А что Вы делаете по жизни? Я: Перевожу. Я переводчик в ООН. Он (удивлённо): А что — в Финляндии разве не на английском языке говорят? Клянусь честью: этот диалог состоялся у меня лично в штате Нью-Джерси в июле 1980 года.)
Такая вот была, короче, оголтелая антисоветская истерия в один из самых напряжённых моментов Холодной войны.
И вот именно в тот момент, в самый разгар той истерии — что происходило в самом главном из искусств (главном, естественно, из-за глобальности и силы его пропагандистского воздействия)?
А в нём снимали с участием европейсикх (мировых) звёзд первой величины совместный советско-франко-швейцарский фильм, прославлявший совершённый во время Второй мировой войны подвиг советских разведичков и самих этих разведчиков. Это — знаменитый и славный "Тегеран 43".
Все мы этот чудесный фильм знаем и любим, никому ничего про него объяснять не нужно. Нужно только осознать: в самый разгар самой оголтелой антисоветской кампании западные звёзды первой величины не видели ничего зазорного в том, чтобы сняться в советском патриотическом фильме, а его продюсеры — в том, чтобы дать на него денег. И даже ещё значимее — никто из них не боялся стать жертвой благородного остракизма со стороны "всего свободного и демократического мира".
Насколько силён — и интернационален — был тот патриотизм, лучше всего судить по песне из фильма. Она стала — и остаётся до сих пор! — мировым хитом, её на ура исполняли на всех, наверное, континентах и бессчётное количество раз Шарль Азнавур и Мирей Матьё...
А в фильме она звучала и — что ничуть не менее важно — выглядела вот так:
Я слушаю эти светлые французские слова и музыку, смотрю эти до слёз пробирающие многонациональные документальные кадры — и с очень сложным чувством в очередной раз отмечаю про себя, насколько честнее мы даже ещё тогда были и себя вели — со всех сторон всех баррикад — по сравнению с сегодня, со всем тем тотальным и потерявшим всякую совесть в своей вопиющей корысти шельмованием, которое пришло в самое важное для нас искусство — искусство жить достойно (и, как следствие, снимать достойное, о настоящей жизни кино).
Journal information